Поиск

Добавить в RSS-ленту

Архивы

О юморных кубанских курах

12 сентября, 2008

Григорий Соломонович Померанец (род. 13 марта 1918, Вильнюс, Литва) — философ, культуролог, писатель, эссеист. В 1940 г. окончил ИФЛИ; в 1941 г. пошел на фронт добровольцем, дважды ранен. В 1949 г. арестован по обвинению в антисоветской деятельности, в лагере до 1953 г, реабилитирован в 1956 г. Работал библиографом в ИНИОН РАН. Участник диссидентского движения.

Как публицист, Померанц приобрел известность антисталинистским докладом «Нравственный облик исторической личности», прочитанным в Институте философии 3 декабря 1965 г.

Опубликовано в журнале:
«Звезда» 2003, №6
МНЕНИЯ
выдержка из статьи «Догматы полемики и этнический мир»

…в 1953 году я начал работать учителем в станице Шкуринской (бывшего кубанского казачьего войска), и вот оказалось, что некоторые школьники 8-го класса не говорят по-русски. Мне отвечали по учебнику наизусть. Кубанцы — потомки запорожцев, их родной язык — украинский, но за семь лет можно было чему-то выучиться… Я решил обойти родителей наиболее косноязычных учеников и посоветовать им следить за чтением детей. Начал случайно с девочки, у которой была русская фамилия. Допустим, Горкина. Мать ответила мне на нелитературном, с какими-то областными чертами, но бесспорно русском языке. С явным удовольствием ответила, с улыбкой. “Так вы русская?” — “Да, мы из-под Воронежа. Нас переселили в 1933 году вместо вымерших с голоду”. — “Отчего же не выучили дочку своему родному языку?” — “Что вы, ей проходу не было! Били смертным боем!

Оказалось, что мальчишки лет пяти, дошкольники, своими крошечными кулачками заставили детей переселенцев балакать по-местному. В школе это продолжалось. За каждое русское слово на перемене — по зубам. По-русски только на уроке, учителю. Запрет снимался с 8-го класса. Ученики старших классов — отрезанный ломоть, они собирались в город, учиться, и им надо говорить на языке города. Действительно, к 10-му классу мои казачата уже сносно разговаривали. Вся эта автономистская языковая политика стойко продержалась с 1933-го (когда была отменена украинизация) до 1953-го и продолжалась при мне, то есть до 1956-го. Дальше не знаю.

Я не думаю, что сопротивление было сознательно организовано взрослыми. Организацию выбили бы в 1936–1939 годах или в 1944-м, во время ликвидации неблагонадежных, сотрудничавших с немцами. Нет, никакой организации не было. Было казачье самосознание, которое дети чувствовали, — и детская самодеятельность…

—————————————

Виктор Кириллович Чумаченко (родился 26 апреля 1956 г. в станице Ахметовской Лабинского района Краснодарского края) — кандидат филологических наук (1988, Институт мировой литературы им. М, Горького Академии наук СССР), доцент (1995), член — корр. Международной академии информатизации (1993), заслуженный работник культуры Кубани (2001) и Украины (1998), член Львовского Товариства ім. Шевченка (2001).

Член общественного совета Литературного музея Кубани (Дома Кухаренко), председатель комиссии по литературе Фонда культуры Кубанского казачества, ученый секретарь Общества украинской культуры Кубани со дня его основания, редактор кубанского украинского малотиражного ежеквартальника “Вісник Товариства української культури Кубані”. За общественную деятельность по возрождению культуры казачества награжден Кубанским казачьим войском памятной медалью, посвященной 150-летию со дня рождения историка Ф.А. Щербины (1999).

…с большим интересом прочитал замечательное эссе несравненной Оксаны Забужко об украинцах Кубани. Как всегда, написано талантливо. Конечно, для меня, родившегося и всю жизнь прожившего на Кубани, в ней нет больших откровений. В одной из своих статей, опубликованной 5 лет назад в нашем кубанском «Вiснике», я прямо (и, надеюсь, аргументированно) написал, что голод 1933 года был на Кубани этнической чисткой, направленной против украинцев. Украинцев — иногородних (в начале 20-го века их было больше казаков и они сохраняли свою идентичность, называя себя хохлами) и украинцев-казаков (которых было уже меньше и у которых этническая идентичность была затуманена сословными представлениями о казачестве как особом народе, хотя по культуре (языку, обычаям) они были стопроцентными украинцами).

То, что увидел в середине 50-х годов философ Григорий Померанц, я часто наблюдал собственными глазами, особенно когда нас, студентов филологического факультета Кубанского государственного университета, отправляли на сбор винограда в самые отдаленные уголки исторической Черномории, чаще всего — на Тамань. Туда же мы ездили в обязательные для студентов 1970-х гг. диалектологические и фольклорные экспедиции. И потом, когда я начинал свой трудовой путь в краевой центре народной культуры, по заданию которого приходилось частенько выезжать в командировки.

Вспоминаю, как в 1973 году нас отправили собирать солнечные гроздья в станицу Старонижестеблиевскую. Поселили на первом этаже новой школы, где уже вовсю шли занятия. Поскольку я как человек пишущий работал не на грядках, а корреспондентом местного колхозного радио, освещавшего ход уборки, то, собрав до зари сводки, большую часть дня проводил затем в школе, готовя сценарий передачи.

Наблюдая за жизнью невольных соседей, не переставал удивляться. Когда раздавался звонок на перемену и школьники высыпали на улицу, все они говорили только по-украински. А вслед за ними (и это меня особенно поражало) выходили их учительницы и тут же, еще не покинув пределов школы, переходили на местную балачку.

Весь месяц за мной по пятам бегали двое казачат-первоклассников, поставивших перед собою цель подружиться со студентом. Видимо, в глазах их сверстников это было очень престижно. Все мои попытки заговорить с ними по-русски закончились упорными ответами только по-украински. Так я и не услышал от них до конца «трудового семестра» ни одного слова по-русски. Мне кажется, они даже не поняли, чего я от них добываюсь.

Так ли там сейчас? Сомневаюсь. Прошло уже 35 лет. Время размывает этнические берега «малых народов», если их всячески не укреплять.

Увы, такую задачу украинские авторы не ставят. Не говорит об этом и уважаемая Оксана Забужко. Как и все, она только восхищается крепостью остатков казачьего духа на Кубани и тем, что мы здесь все еще без всякой поддержки с Украины (правовой, моральной, культурной) еще не вымерли окончательно. Если так пойдет и дальше, то скоро вам, дорогие друзья, восхищаться будет нечем.




|